Коллеги, я психолог Иванов с 12-летним опытом работы в кризисной психологии. Хочу поднять острую этическую дилемму: как действовать, когда клиент во время сессии раскрывает намерение причинить вред конкретному лицу, но категорически запрещает разглашать информацию? Мы оказываемся в тисках между принципом конфиденциальности (ст. 6 Этического кодекса РПО) и моральным долгом предотвращения вреда.
На практике это выглядит так: недавно молодой мужчина с расстройством личности в ходе терапии детально описал план мести бывшей партнёрше, демонстрировал оружие и требовал сохранения тайны. Закон разрешает нарушить конфиденциальность при угрозе жизни (ФЗ №323), но где грань между реальным риском и эмоциональной реакцией? Как оценить степень опасности без гипердиагностики?
Предлагаю обсудить:
1. Какие критерии вы используете для оценки "неизбежности" угрозы на практике?
2. Как документально фиксировать такие инциденты для юридической защиты?
3. Стоит ли заранее включать условия нарушения конфиденциальности в информированное согласие?
4. Как работать с последующим разрушением терапевтического альянса после обращения в правоохранительные органы?
Поделитесь вашими протоколами действий и кейсами – особенно ценен опыт коллег из служб экстренной помощи. Ваши наработки помогут сформировать этически взвешенный подход в этих неоднозначных ситуациях.